- Ну, за репку! – степенно сказал дед.
Опрокинули, молча похрустели огурчиками.
- За дедку нашего! – умильно глянула на старого бабка.
Сподобились по второй. Пожевали капустки.
- За бабку! – басом сказала внучка.
И хлопнула, никого не дожидаясь, полстакана.
Видя такую прыть, проникся блудливой надеждой механизатор Сучкин.
- За присутст’зд’сь’внучку! – гаркнул он.
Замахнул стакан и полез рукой под столом.
- За тебя, Сучкин! – взревновал завскладом Кошкин и торопливо разлил всем по новой.
Растолкали и сомлевшего агронома-полевода Мышкинда.
- Алаверды к тебе! – сказал эрудит Кошкин.
- За Кошкина! – согласился Мышкинд, всосал, тоненько пискнув, и рухнул обратно...
Репка по осени выросла на зависть ядрёная, большая-пребольшая. Но небывалый урожай крестоцветных так и сгнил на полях в слякоти. Деревня тоже, как начала с осени, так до Рождества и не могла просохнуть.
Опрокинули, молча похрустели огурчиками.
- За дедку нашего! – умильно глянула на старого бабка.
Сподобились по второй. Пожевали капустки.
- За бабку! – басом сказала внучка.
И хлопнула, никого не дожидаясь, полстакана.
Видя такую прыть, проникся блудливой надеждой механизатор Сучкин.
- За присутст’зд’сь’внучку! – гаркнул он.
Замахнул стакан и полез рукой под столом.
- За тебя, Сучкин! – взревновал завскладом Кошкин и торопливо разлил всем по новой.
Растолкали и сомлевшего агронома-полевода Мышкинда.
- Алаверды к тебе! – сказал эрудит Кошкин.
- За Кошкина! – согласился Мышкинд, всосал, тоненько пискнув, и рухнул обратно...
Репка по осени выросла на зависть ядрёная, большая-пребольшая. Но небывалый урожай крестоцветных так и сгнил на полях в слякоти. Деревня тоже, как начала с осени, так до Рождества и не могла просохнуть.